Поиск мифического многотонного клада, который якобы оставил хан Батый в 1237 году в одном из селигерских озер, ведутся довольно давно, однако до сих пор, судя по поступающей информации, безрезультатно. Ставить вопрос о том, почему столь крупный клад до сих пор не обнаружен, видимо, не нужно — достаточно просто взглянуть на карту верхневолжских озер. Этих озер в данном районе столь много, что как-либо продуктивно исследовать их даже с помощью наилучшей специальной техники практически невозможно. Однако и в данной клало-искательской истории и по сей день происходят весьма интересные сюжетные повороты. Лично для меня такой поворот произошел в тот момент, когда в мои руки попала весьма любопытная статья в модном журнале «Подводный мир» с весьма многообещающим названием — «Серебро Батыя». Поскольку в статье, при внимательном прочтении, мною было обнаружено достаточно много явной дезинформации и неточностей (а выяснить истинное положение вещей хотелось непременно), я решил при случае выйти на непосредственных участников описанных событий; Чтобы ввести читателей в курс дела, я вкратце перескажу содержание статьи.
Итак, в начале публикации, как обычно, дается небольшой экскурс в историю вопроса. Сообщается, что войска Батыя, разорив Рязань, Москву, Владимир и массу прочих населенных пунктов Древней Руси, двинулись на Новгород. Но планам кочевников помешали распутица и начавшийся голод. (Насчет распутицы автор явно покривил душой, поскольку тот год был отмечен именно небывалыми морозами, от которых погибло до 70 000 пленных. А голод мог касаться только лошадей, которые в тех глухих местах не могли найти себе достаточного количества корма.)

Пожалуй, ни одна кладоискательская легенда не привлекала меня больше, чем легенда о захороненных в окрестностях Борисова восьми бочонков золотых червонцев. Почему? Право не знаю, что и сказать. То ли потому, что услышал ее в достаточно романтическом возрасте, то ли потому, что чем больше узнавал я об этом малоизвестном эпизоде нашей истории, тем больше проникался идеей непременно отыскать следы сего загадочного клада. Надо сказать, что традиционно поиски восьми бочонков велись мною вдоль реки Березины, поскольку в исходной легенде довольно ясно указывалось на то, что события происходили именно около этой реки. Ах да, я же не рассказал о самой легенде. Сейчас исправлю это досадное упущение. Слово старой вырезке из газеты «Неделя» за 1977 год.
«О том» что, отступая из Москвы, Наполеон увез с собой много награбленных сокровищ, рассказывалось не раз, — пишет Н, Матуковекий, собственный корреспондент «Известий». —. Всевозможные гипотезы сводились в общем-то к одному: со-кровища были брошены где-то в районе белорусского города Борисова, там, где войска Бонапарта потерпели очередное со-крушительное поражение. Гипотезы эти время от времени по-догревались сообщениями о найденных на тс Березины золо-тых и серебряных монетах, то химическим анализом воды в одном из озер (повышенное содержание серебра) Но вот я Листаю документ, обнаруженные недавно в архиве, — «Дело канцелярии минского губернатора. О кладах, найденных в Минской губернии. Начато 20 июня 1896 г., окончено 8 ноября 1897 г.: «Имею честь препроводить при сем на рассмотрение Вашего сиятельства докладную записку отставного губернского секретаря Рачковского об оказании ему содействия при раскопках зарытых будто бы в земле около Борисова бочонков с золотом.

Согласитесь, что воочию убедиться в реальности хотя бы одной из широко растиражированных кладоискательских легенд нашему брату доводится далеко не так часто. И трудности на этом пути поджидают не только начинаюших поисковиков, но даже и матерых патриархов поискового дела. Отыскать место, где был сокрыт исторический клад, столь же трудно, как и найти в глухом лесу оброненный несколько лет назад перочинный ножик. Однако такие удачи иногда все же случаются. Вот и мне 20 апреля 2000 года довелось поставить последнюю точку в широко известном в кладоискательском мире деле Якоба Кёнига.
Для того чтобы рассказать, кем же был этот человек с явно нерусской фамилией и каким образом он оказался причастен к одному из знаменитейших российских кладов, мы с вами мысленно перенесемся в последние дни осени 1812 года, когда отступающие войска Бонапарта наконецто добрались до небольшого белорусского городка Борисова, что стоит на речке Сха, впадающей в знаменитую Березину. В те дни перед Наполеоном стояла сложнейшая задача.

Пожалуй, всем тем, кто так или иначе интересуется судьбой сокровищ, вывезенных Наполеоном из сгоревшей Москвы в 1812 году, хорошо известно, что великим полководцем для отправки особо ценных трофеев было сформирована два так называемых золотых обоза. Каждый из этих обозов был составлен из двадцати пяти особо прочны телег, и так уж случилось, что в дальнейшем каждый из них проделал свой уникальный маршрут, прежде чем бесследно исчезнуть. В дальнейших публикациях я, возможно, затрону эту проблему, и мы с вами осветим тему исчезнувших сокровищ несколько поподробнее.
Но в данной статье мне хочется поговорить о судьбе еще одного обоза, о котором многие из вас даже никогда и не слышали, а именно о «железном» обозе. А ведь по ценности и стоимости вывозимых в нем предметов он вполне мог поспорить с обозами золотыми, и вот почему.

Немного найдется среди кладоискательских легенд историй столь грандиозного масштаба, как та, о которой я сейчас хочу вам рассказать. Ко всему прочему она связана с легендарными российскими сокровищами, буквально канувшими в лету примерно 400 лет назад! Такие невероятно живучие в веках и потрясающие воображение все новых и новых поколений легенды можно легко пересчитать по пальцам одной руки. И если прибавить ко всему сказанному многотонную массу захороненного на западе от Москвы имущества, то вы понимаете, что оставить без внимания столь завлекательный рассказ о золоте иноземного короля ни один российский кладоискатель просто не в состоянии.
Скажу честно и без каких-либо оговорок. Клад короля Вида, именуемый в данной статье еще и как «Клад у Николы Лапотного», действительно настолько грандиозен, что считать его нужно не на бочонки и даже не на возы, а прямо на КамАЗы!

В селе Никольское Клинского уезда, на усадьбе крестьянского сына Ивана Асирстоева, имеется заросший пруд размерами в дли-ну 30 сажен, а в ширину 20 сажен. Рядом с прудом на расстоянии 20 сажен от берега имеется курган в поперечнике он около 20-и аршин, в вышину около аршина. По преданию, в кургане зарыты сокровища от разоренной в Смутное время поляками церкви, а в пруд опущены колокола.
(РГАДА, фонд№3.)
Трагические события и напасти, преследующие Русскую православную церковь на протяжении веков, не могли не сказаться на значительном количестве кладов, связанных с утерянным церковным имуществом. Особое внимание хочется уделить вопросам, связанным с захоронением церковных колоколов. Казалось бы, с точки зрения современного обывателя, ценность колокола невелика. Подумаешь, может сказать кто-то, кусок бронзы! Стоит ли он того, чтобы его прятать? А вот и стоит! Вспомним, что массы колоколов измерялись от 50 килограмм до 2 тонн! И стоимость рядовой бронзы даже теперь, во времена широчайшего развития рудного и металлургического производства, весьма немаленькая, а 100—200 лет назад цена исходного металла для колокольного производства была намного выше. Кроме того, для усиления и облагораживания звука, создания не-вероятно звучного, «малинового» отзвука некоторые партии колоколов отливали по несколько иной технологии. В качестве исходного материала брался сплав красной меди и серебра. Причем масса серебра в сплаве достигала 42%! Поэтому зачастую при реальной угрозе для такого сокровища монастырской или церковной братией предпринимались все меры по его сохранности. Вот один из примеров такого рода.

Стремительно уносятся назад прожитые годы. Послевоенное время, которое мы прекрасно помним, для наших детей уже является далекой и почти забытой историей. Никогда я даже не мечтал о том, что именно мне придется описывать судьбы нескольких крупных кладов, захороненных именно в годы Второй мировой войны. Но именно так и произошло. Читайте и удивляйтесь.
Данная история лежит в той стопке кладоискательских йс торий, которые и по сию пору не потеряли своей актуальности, На нее мы наткнулись совершенно случайно, работая в окрестностях деревни Относово которая расположена километрах в двадцати западнее Вязьмы. Задача, которую выполняла поисковая команда, я тогда входил, не имела ничего общего с вопросами поисков каких-либо сокровищ. Все было гораздо проще и приземленнее. Ведь зачастую поисковики во время дли-тельных походов по просторам нашей необъятной родины сталкиваются с поистине удивительными и необъяснимыми загадками. Об одной из них я вкратце хочу вам рассказать. С этим феноменом, вернее будет сказать непонятным явлением, мы впервые столкнулись в Смоленской области, а точнее в районе города Вязьмы. 

«Я находился вместе с ним (графом Ф. Ростопчиным), когда он помогал служителям своим таскать всякие зажигательные вещества в комнаты, и в короткое время весь дом (один из великолепнейших, виденных когда-либо мною) сожжен был до основания. Граф стоял и смотрел, как посторонний зритель, и казался менее тронут, нежели все присутствующие».
Лорд Терконель.
В 1800 году генерал-адъютант, граф Ф.В. Ростопчин вышел в отставку. В 1312 году Александр I назначил его генерал-губернатором Москвы, и он попеременно жил то в Москве, то в своем имении Вороново. Современники, восхищавшиеся красотой усадьбы и пышностью дворцового убранства, называли ее «маленьким Версалем». Из Италии сюда доставляли мраморные статуи для парка. Из Парижа, Рима, Лондона привозили изящную мебель, античные вазы, фарфор, серебро, бронзу, картины, гобелены. Снаружи дворец украшали огромные статуи людей и лошадей; залы его напоминали музеи.
19 сентября 1812 года русская армия, штаб которой находился недалеко от Воронова, в селе Красная Пахра, отступила. Московский губернатор Ф.В. Ростопчин демонстративно поджег свой дворец и оставил записку на французском языке: «Французы! В Москве оставил я вам два моих дома и движимости на полмиллиона рублей, здесь же вы найдете один пепел».

«После блестящего обеда на 300 особ король спустился к подземелье замка и увидел золотые слитки, уложенные до самого потолка. Золота было на сотни пудов, множество золотых украшений да 12 апостолов из этого металла и серебра, усыпанных драгоценными камнями».
Из письма посла России в Речи Посполитой М.В. Репнина императрице Екатерине II.
Несвижские Радзивиллы были фантастически богаты. Двенадцать больших залов дворца украшали королевская мебель, редкие персидские ковры, полотна именитых художников, великолепные коллекции хрусталя, оружия, монет и медалей. В замке находилась библиотека из двадцати тысяч томов и архив Великого княжества Литовского. Но особую гордость Радзивиллов составляли фигуры двенадцати апостолов, привезенные из Константинополя. В рост человека, они были отлиты из золота и серебра. Хранились скульптуры в тайном «скарбце» (хранилище), располагавшемся в замковых подземельях. Путь в это хранилище был известен лишь князю и его доверенному слуге, чаще всего эконому. Демонстрировали Радзивиллы свои сокровища лишь наиболее знатным гостям.

Вот уже почти 80 лет не поддается разгадке тайна исчезнувшего клада Гражданской войны (1917-1922 гг.) - казны Азиатской дивизии, след которой затерялся где-то в монгольской степи. Говорят, ключ к разгадке находится в Гумбуме, одном из буддийских монастырей в Тибете. Но монахи отвечают всем, кто интересуется судьбой клада: «Не вами спрятано - не вам и достанется!» Итак, 1917 год. Генерал-майор Роман Федорович Унгерен фон Штернберг отбывает в Забайкалье как эмиссар Керенского с целью укрепления доверия казаков к Временному правительству. Однако его поездка затянулась. Красная армия разбила Сибирское казачье войско, а сам его командир - Григорий Михайлович Семенов - бежал в Маньчжурию. Борьбу про-даяжил получивший чин генерал-лейте-ют Унгерен, но по-своему, В начале 1920 года его конная Азиатская дивизия, сформированная из казаков, монголов и бурят, вторглась в окулированную китайцами Внешнюю Монголию. По рассуждению фон Штернберга» расстрелянный Колчак и бежавший Семенов не учитывали простой истины: красные - это азиаты, а значит, и воевать с ними нужно соответственно - поднял против них дикие полчища азиатов. Конница, пехота, артиллерия, обозы растянулись по степи на многие километры и наконец подошли к столице Монголии Урге. Унгерен уже мнил себя чуть не новым Чингисханом. Да и фамилия у него была подходящая, вполне созвучная местным названиям и именам - Урга, Узуи-хурэ, Санаг-Убугун,..